Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Политика6 сентября 2020 22:02

Родина Лукашенко — как на картинке, даже лес подстрижен. И все молчат. Но есть и свой оппозиционер

Спецкор КП Дмитрий Стешин посетил малую родину президента Белоруссии [фото, видео]
За окнами машины происходило что-то странное, парадоксальное – чем дальше мы отъезжали от Минска, тем … лучше становились дороги и наряднее, пасторальнее пейзаж.

За окнами машины происходило что-то странное, парадоксальное – чем дальше мы отъезжали от Минска, тем … лучше становились дороги и наряднее, пасторальнее пейзаж.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

ИНОПЛАНЕТНЫЙ ПЕЙЗАЖ

- Это плохая идея, - сказал мне фотограф Паша, когда уже было поздно возвращаться в Минск – до «родового гнезда» Батьки оставалось сто километров из двух сотен:

- ?

- Нас там просто повяжут… – Паша с утра не отрывался от смартфона, следил за судьбой наших коллег из белорусской «Комсомолки», задержанных во время беспорядков в Минске. Следил и читал мне новости в слух, а я следил за дорогой.

- У нас аккредитации! – произнес я с гордостью, хотя хорошо помнил, как эта аккредитация мне досталась – после катания в автозаке и трех часов в РОВД Минска. Но фотограф не хотел расставаться с мрачным настроением:

- Если не повяжут, то просто откажутся разговаривать. Чиновники к прессе у нас относятся пренебрежительно. Ты из России, просто этого не знаешь. И потом, не думай, что мы найдем там… - Паша абстрактно пошевелили пальцами, подбирая слово. Я подсказал:

- «Варламовщину»! (Термин, рожденный снимками фотографа Варламова в российской глубинке – идиотские архитектурные сооружения и колоритная разруха, – авт.).

- Да. Там все вылизано так, что ты себе даже не представляешь!

Я уже заметил, что за окнами машины происходило что-то странное, парадоксальное – чем дальше мы отъезжали от Минска, тем … лучше становились дороги и наряднее, пасторальнее пейзаж. Трактор из тюков сена символизировал смычку города и деревни. А сами тюки, упакованные в белую пленку, сложены пирамидой и украшены национальным узором. Лес, который мы пересекли по шоссе, был … аккуратно подстрижен! На горизонте появились дома, не уступающие своей инопланетностью инновационному центру «Сколково». Это был один из крупнейших логистических центров Белоруссии, построенный прямо на бывшей военной авиабазе. Взлетная полоса утыкалась в шоссе строго перпендикулярно, локатор месил воздух антенной, над бетоном дрожало марево. Говорят, что в родовом селе Лукашенко, до которого оставалось километров десять, у президента Белоруссии есть резиденция. Очень удобно – можно всегда прилететь к себе в деревню… или улететь.

Александр Лукашенко родился в акушерском пункте Копыси.

Александр Лукашенко родился в акушерском пункте Копыси.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ КЛОУНАДА

Строго говоря, у Лукашенко есть два родовых села, разделенных великой рекой Днепр. В акушерском пункте Копыси он родился, а в Александрии рос и учился. С придумыванием имени будущему президенту родители мучились не сильно. До 2007 года, в Копысь можно было попасть только на лодке или на пароме и вообще, местность производила удручающее впечатление. Но, каждую попытку свержения «последнего диктатора Европы», белорусской оппозиции и Западу нужно было обеспечивать информационно. Поэтому в эти две несчастные деревни регулярно заявлялись своры коллег из западных и российских (либерального толка) изданий и начинали снимать кривые избы, ржавые качели и прочий антураж постсоветской действительности. Искали родню Лукашенко, делали ударение на пьющих персонажах. Журналистов не успевали выдворять. Поэтому, было принято решение сделать их двух сел малые городки-пряники. Неказистый дом семьи Лукашенко снесли. Родню залегендировали. И все стало чинно и благопристойно – окурок на землю не бросить, совесть замучает. И лишнего никто не расскажет.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

Мы начали с истоков, со школы. Последнего российского журналиста, депортированного из Александрии со штампом в общегражданском паспорте, «сдала завуч» - так он написал в своей ругательной статье. И мы завуча тут же повстречали. Женщина средних лет, отдавала нам отрывистые команды из-за школьного забора:

- Покиньте территорию! Снимать нельзя! Это образовательное учреждение! Покажите разрешение минобра!

Мы начали с истоков, со школы.

Мы начали с истоков, со школы.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

Мы кое-как успокоили завуча, объяснив, что хотим лишь посмотреть школу, как уважительно сказал Стешин: «Где учился Александр Григорьевич». Вообще в этой местности мы с Пашей выступали как два коверных клоуна – Бим и Бом. Когда нужно было пообщаться с потенциальным оппозиционером, с ним говорил Паша, представляясь сотрудником КП-Минск, ставшей у местных революционеров натуральным «светочем правды», хотя ребята всего лишь объективно освещали события. А с государственниками толковал Стешин - «корреспондент российской «Комсомолки». И если разобраться, в двойственности нашей парочки не было ничего смешного – сама Белоруссия расколота и вибрирует, это чувствуется.

Через минуту к нам вышел директор школы, чем-то неуловимо похожий на учителя из «Доживем до понедельника»:

- У нас экспозиция музея практически собрана, для перевозки на выставку другой город, – сказал нам Александр Бобриков. - Экскурсия по музею? Ее водит девушка из отдела идеологической работы, это вам надо в Шклов ехать, договариваться.

Но тут сработало магическое слово «Москва». Александр Иванович жил в Москве, поэтому не смог отказать земляку и достал связку ключей.

Директор школы Александр Бобриков.

Директор школы Александр Бобриков.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

КОГДА СЛИШКОМ ХОРОШО

В школе пахло мытыми крашенными полами и гуашью с плакатов. Здесь был даже питьевой школьный бачок, сделанный по стандартам советского Минобра и «рекомендованный для учебных заведений». Парта, за которой сидел Александр Григорьевич выделялась пластиковой табличкой с именем президента и национальным орнаментом. Присесть за нее я не решился и это тоже пришлось директору по душе. Мы поговорили:

- Авторитет президента используете в учебном процессе?

- Конечно. Александр Григорьевич педагог по образованию. Лучше не найти примера. И для взрослых, кстати, не только для детей. Один факт, что Лукашенко прочел все книги в школьной библиотеке – серьезный аргумент.

На парте, за которой когда-то учился Саша Лукашенко, стоит табличка, чтобы никто не забывал: вот тут сидел будущий президент.

На парте, за которой когда-то учился Саша Лукашенко, стоит табличка, чтобы никто не забывал: вот тут сидел будущий президент.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

Я подумал, что общепринятая трактовка имиджа Лукашенко – «председатель колхоза», в корне ошибочна. Нет, он ведет себя с людьми, на публичных выступлениях, как педагог в сельской школе. Я поделился своей мыслью с директором, он не согласился:

- Но, Лукашенко же был и директором совхоза! Кстати, это был большой плюс, мы сохранили свой агропром в 90-х годах. Нас раньше называли «бульбашами», но теперь, извините, у нас развитая аграрная отрасль, которую мы сами обеспечиваем техникой! А колхозники живут в агрогородках – это города, но в сельской местности. Заслуженно! И нельзя сказать, что мы «аграрная страна». Мы электробусы в Арабские Эмираты поставляем!

В школе висит фотография: Лукашенко приехал пообщаться со своей учительницей.

В школе висит фотография: Лукашенко приехал пообщаться со своей учительницей.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

С этим сложно было спорить – я поездил по Белоруссии, посмотрел.

Тогда я опустил камеру объективом в пол:

- Все так, но…Александр Иванович, а что в Минске-то происходит? Уже четвертую неделю!

Учитель тяжело вздохнул:

- Я думаю об этом, все время думаю. Получается, был какой-то момент, когда мы упустили молодежь.

- «Упустили молодежь» я во время развала СССР слышал.

Мальчик Лукашенко в СССР рос в Александрии. Но названа она так не в его честь.

Мальчик Лукашенко в СССР рос в Александрии. Но названа она так не в его честь.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

Александр Иванович оживился:

- Вот! Скорее всего, недовольны люди, не помнящие 90-е. Просто не понимающие, от какой пропасти спас страну Лукашенко. Когда зарплата была талонами и жили на пенсии стариков. Им кажется, что так хорошо и красиво в Белоруссии было всегда и само по себе.

Учитель был прав. Для нового поколения на площадях, что в Белоруссии, что в России – жуткий период распада СССР, это абстракция, страшилка из глубокого детства. Они выросли в сытости, и даже придумали интернет-мем: «Лишь бы не как в 90-е!», которым с успехом травят тех, кто пытается их предостеречь.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

ТРЕСК ФУНДАМЕНТА

Фотограф Паша страдал:

- Нет людей, ну что ты будешь делать!?

Копысь и Александрия были похожи на прекрасные макеты хорошей жизни. Не декорации, нет. Декорации делают из горбыля и крашеной холстинки, а потом разбирают или сжигают. Нет, здесь все было по-настоящему, добротно и на века. И редкие люди посылали нас так же добротно.

Нас послали в больнице, где родился Лукашенко, причем медсестра хотела нам рассказать, как несладко и трудно живется ее сыну в Германии, но старшая медсестра истошно закричала: «Маша! Не говори с ними!».

В школе пахло мытыми крашенными полами и гуашью с плакатов.

В школе пахло мытыми крашенными полами и гуашью с плакатов.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

Над нами поглумились в библиотеке и Доме культуры. Директор градообразующего предприятия, гигантского агрокомплекса, буркнул: «У меня нет распоряжений о вашем приезде». И убежал.

В шикарном спорткомплексе с бассейном к нам вышел директор. Мышцы у директора красиво бугрились и перекатывались. Он это знал, поэтому без особой надобности ходил по спорткомплексу в одних трусах. А мы хотели странного – всего лишь снять, как тренируются юные футболисты, и про комплекс поговорить – удивительное же сооружение. Но директор был агрессивно-непреклонен.

Школа, в которой учился, Александр Лукашенко.

Школа, в которой учился, Александр Лукашенко.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

- Мне нужно распоряжение исполкома! А лучше, звонок из отдела идеологии! Все, до свидания!

Я первый раз, лет за 30, услышал в настоящем времени это словосочетание «отдел идеологии». А в Белоруссии он есть на каждом крупном производстве и в каждом райисполкоме! Чем там занимаются – неведомо. Я, уже вернувшись в Минск, звонил в Шкловский отдел идеологии (к нему относится поселок Александрия), но времени поговорить со мной не нашли. Сообщили только, что «формируют позитивную повестку», как бы намекнув, что мы, журналисты, формируем негативную. И на прощание сказали: «Мы не знаем, кто нам звонит, у нас нет времени на разговоры с вами». Судя по происходящему на улицах Минска и других городов Белоруссии, у идеологов сейчас самый пик идеологической войны и каждая минута на счету.

Копысь и Александрия были похожи на прекрасные макеты хорошей жизни.

Копысь и Александрия были похожи на прекрасные макеты хорошей жизни.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

Как на практике эта борьба выглядит, нам рассказал местный житель Антон Кореньков, привлеченный видом нашей фотоаппаратуры:

- Я не местный, купил здесь дом, как вышел на пенсию.

- Почему здесь?

- Так лучший поселок страны! У нас и в других местах хорошо, но этот лучший.

Мы не спорили с очевидным, а Антон Федорович продолжил:

- Решил весной на работу устроиться, сначала рабочим-подсобником в котельную, на полставки, осенью обещали взять в штат. И началось – на газету подпишись, завтра едем на митинг в Шклов, а послезавтра в Оршу. Оно мне надо? У нас капитализм на дворе! Какая идеология может быть при капитализме?

Онтологически наш собеседник рассуждал верно, одним предложением обозначив суть всего внутреннего разлада Белоруссии. Сохранив советский фундамент, на котором покоился достаток страны, его развили – надстроив десяток капиталистических этажей, но укреплять-реформировать не стали.

И фундамент затрещал.

Из башни старинной крепостицы, с которой и началась Копысь в 10 веке, мы обозревали пустые окрестности через оптику и любовались фантастическим пейзажем.

Из башни старинной крепостицы, с которой и началась Копысь в 10 веке, мы обозревали пустые окрестности через оптику и любовались фантастическим пейзажем.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

АЛЕКСАНДР ПРОТИВ АЛЕКСАНДРИИ

Из башни старинной крепостицы, с которой и началась Копысь в 10 веке, мы обозревали пустые окрестности через оптику и любовались фантастическим пейзажем. У ног терся худой крепостной кот, намекая, что он не против уехать с нами в Минск, а может быть, и в саму Москву. Кот скучал без людей, возможно, мы были первыми посетителями крепости за много дней. Местные в крепость не ходят, а для туристов - не сезон.

Башня старинной крепостицы

Башня старинной крепостицы

Фото: Павел МАРТИНЧИК

За двумя безлюдными сетевыми супермаркетами (ну кто ставит два цирка на одной площади?), в частном секторе, на крыше какого-то домика трепыхался бело-красный флажок, называемый в народе и «Пагоня», и «прокладка» - кому как нравится. Мы направились туда.

Кот скучал без людей, возможно, мы были первыми посетителями крепости за много дней.

Кот скучал без людей, возможно, мы были первыми посетителями крепости за много дней.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

Во дворе оппозиционного домика, прямо под надписью мелом «Приходил мент 21.08» сидел хозяин, военный пенсионер Александр, и что-то мастерил.

- Где вы такой флаг взяли? - спросил Стешин, чтобы как-то начать разговор. Александр охотно откликнулся:

- А в Оршу приехал в магазин, говорю продавщице – дайте красной краски, поярче. А она – что, тоже флаг будешь делать?

Военный пенсионер Александр.

Военный пенсионер Александр.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

- И много здесь оппозиционеров?

- Да немало, только все боятся или колеблются. Вон, дружок мой, Ваня Савицкий, у него лесопилка в Орше, говорит мне – «я флаг не повесил, меня просто закроют сразу». Ко мне же сразу приехали. Сначала два мента, потом участковый. «Снимай!» - говорит. А я ему: «Предписание давай!» Вон, для памяти на стене написал, когда приходили.

- Дал предписание?

- Нет. Они тоже боятся. Хотят, когда «наши» придут, быть беленькими и чистенькими. У меня сын говорит участковому: «Ну, давай, снимай наш флаг, а мы тебя на телефон снимем!» Он походил-походил, буркнул: «У вас проводка в деревянном доме неправильно проложена, я пожарным скажу». И исчез.

- Вы уже претерпели за флаг, зачем?

- Это моя позиция, хочу показать людям, что здесь не все такие, как по телевизору показывают. А я ничего не боюсь, меня ничем взять не могут. У меня военная пенсия – не отнимут, в Бресте у меня квартира, я ее сдаю. Дом матери. Работаю я в школе, в Александрии…

- Где Лукашенко учился?

- Да. Мне звонил директор.

- Александр Иванович?

- Точно. Говорит, что ему обзвонились из исполкомов. Директор мужик хороший, и я, уважая его, флаг в пятницу снял. А потом, в свой день рождения, наш уважаемый земляк опять бегал с автоматом… А я лежу вечером перед телевизором, выпил два стакана, смотрю на это и думаю: им, значит, можно с оружием, а мне нельзя флаг повесить? И директору честно говорю: «Увольняй меня, Александр Иваныч, чтобы ты за меня не получал».

Въезд в Копысь.

Въезд в Копысь.

Фото: Павел МАРТИНЧИК

- А он?

- Ну кого, говорит, я возьму вместо тебя на 300 рублей (9 тысяч рублей российских, – авт.)? Только алкаша, безрукого. Вот пока никто никого не трогает. Ждем, как все выйдет. Но я чувствую, сдаст Лукашенко страну России.

- Это плохо, быть с Россией?

- А не хочу. И воевать с вами не хочу. А хочу дружить. Я вот со всей родней в хороших отношениях, но с братом в одном доме жить не хочу. У него свои заморочки, а у меня свои.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Минск не остывает: Ешьте драники, не заставляйте применять силу!

По заведенной традиции, за 2 часа до начала воскресного марша в Минске метро здесь встало – закрыли сразу 6 станций рядом с местом сбора оппозиции. Поэтому выбежав на улицу, я замахал руками. И мне страшно повезло – минская таксистка лет 60-ти высадила пассажира и взяла меня (подробности)