Гэри Олдман: "Вы могли бы выпить утром две бутылки вина и начать писать книгу? А Черчилль мог!"

Гэри Олдман с вероятностью 99% в марте наконец получит долгожданного "Оскара"

Фото: EAST NEWS

Действие "Темных времен" разворачивается в самый драматический период жизни Уинстона Черчилля - в мае 1940 года, когда британским властям надо было решать, вступать всерьез во Вторую Мировую войну, или пойти с Гитлером на позорные переговоры. Летом этого года вышел фильм Кристофера Нолана "Дюнкерк" - действие "Темных времен" разворачивается во время той же самой знаменитой операции, но события показаны с другой стороны, в основном не на поле боя, а в кабинетах. Где Черчилль старается убедить других политиков все-таки биться.

Олдман в этой роли неузнаваем (в реальной жизни он на Черчилля не похож от слова "вообще"). И тем не менее играет он великолепно: уже получил за эту работу "Золотой глобус" и с вероятностью 99% в марте наконец получит долгожданного "Оскара".

"Я ПРИХОДИЛ НА ПЛОЩАДКУ НОЧЬЮ, И МЕНЯ ЧЕТЫРЕ ЧАСА ГРИМИРОВАЛИ"

- Каково вам было в первый раз смотреть "Темные времена"?

- Ну, я принимал участие в процессе монтажа. И на это было много причин, и я думаю, это - противоядие от ненависти к себе. На экране можешь быть другим человеком. В этом случае грим такой, что я мог смотреть фильм объективно. Я не придирался в себе, не выискивал в себе недостатков - "Я что, правда так выгляжу, так двигаюсь, так говорю?" Вот всего этого не было, я мог спокойно на себя смотреть, и я думаю, это хорошая работа.

- Но это же полная трансформация, в том числе физическая. Что для вас было главным в изображении Черчилля?

- Я чувствовал полную свободу! Я много над этой ролью работал, мы много репетировали, и в конце концов я уже знал Черчилля как облупленного. Мне даже не приходилось над этой ролью думать. Я не просыпался по ночам, чтобы перечитать сцену, которую надо было играть наутро. Я просто все знал, это было частью меня. И я не был заперт в этой роли. Часто ты приходишь на съемки, громко произносишь текст на глазах у всей съемочной группы, и потом быстро играешь эпизод точно так, как отрепетировал. А Джо Райт иногда снимал по девять-десять дублей одной сцены, и я позволял ему попробовать один вариант, другой, третий... Мне было интересно, я даже не все запомнил - когда смотрел "Темные времена", ловил себя на мысли "Боже, я даже не помню, что это играл!" И по-моему, кино так и должно сниматься. Просто удивительно, сколько снимается плохих фильмов, и точно так же я удивляюсь, когда вижу хороший. Столько вариантов можно перепробовать на площадке, и должно создаться какое-то волшебство, "химия" между актерами, но как же у нас мало времени на это бывает! А здесь времени был вагон, вся домашняя работа была мною проделана, и не приходилось в спешке соображать, как играть ту или иную сцену.

Актер уже получил за эту работу "Золотой глобус"

Фото: EAST NEWS

Странно: мне по четыре часа наносили грим, я был в костюме, которые обычно не ношу, но играть - это было как дышать полной грудью. Путешествие к этому образу было ужасно, но когда я его проделал, я наслаждался каждой минутой на съемочной площадке. Джо и другие актеры даже не видели меня в качестве Гэри Олдмена, я приходил раньше всех, и они наблюдали меня уже в гриме.

- А как рано вы приходили?

- Мне приходилось вставать полтретьего ночи! Это было безумие, но за три месяца съемок Джо ни разу, ни разу не видел меня в виде Гэри! Он видел меня только как Уинстона. Это была невероятная, чудесная свобода.

- А ваше мнение об Уинстоне во время съемок изменилось?

- Да. Я им восхищаюсь. Его акции в моих глазах выросли в двадцать раз. Его огромная фигура словно нависает надо всеми британцами, это я и хотел передать. Нам рассказывают в школе о Второй мировой и как мы ее выиграли - что не вполне правда, потому что ее выиграли еще русские и американцы, они были грозными и великолепными, и мы победили Германию втроем. Но у нас есть икона этой войны, Черчилль, и я даже не знаю - это в моей голове сформировался такой его образ, или в этом повинны Роберт Харди и другие актеры, которые его играли, но мне он казался шаркающим брюзгой и старым ворчуном. А потом я посмотрел хронику - он в 65 лет бегает как тридцатилетний, носится как подорванный. У него улыбка, как у херувима, блестящие, очень живые глаза. Он шел по жизни с высоко поднятой головой, с этой вечной сигарой и в этой вечной шляпе, устремленный к своей цели. Он не был шаркающим сварливым стариком! И мне показалось, что у меня есть прекрасная возножность показать его энергичным человеком в движении.

"Я БЫ РАССТАЛСЯ С ЖИЗНЬЮ, ЧТОБЫ БЫТЬ АВТОРОМ ЕГО АФОРИЗМОВ"

- Что вас больше всего впечатлило?

- Его не с кем сравнить. Я не знаю ни одного президента или премьер-министра, который дважды менял партийную принадлежность, написал больше текстов, чем Шекспир и Диккенс вместе взятые, опубликовал 50 книг, написал 500 картин, 16 раз выставлялся с ними в Королевской академии, получил Нобелевскую премию по литературе, втянул нас в войну и вел сквозь нее задолго до того, как подключилась Америка, в самые темные дни. "Мы будем сражаться с ними на побережье" - сказал он, когда у нас и армии-то не было, и все равно он утверждал, что мы победим Гитлера. И при всем этом люди говорят: "Да он был пьяницей, алкашом". Слушайте, вот вы тоже пишете, вы журналист. Вы когда-нибудь пробовали выпить две бутылки вина за завтраком и потом, после полудня, начать писать? Кто вообще на такое был способен? И хватит над ним издеваться, потому что то, что он в результате сделал - грандиозно. Я больше не пью, долго уже не бухаю, но видели бы вы меня раньше после нескольких коктейлей из водки и тоника... И чем больше я о нем читал, - а я все еще о нем читаю, и буду это делать еще лет десять, потому что о нем существует огромное количество материалов,- чем больше работал над этим образом, тем больше думал: "Господи Иисусе, что за человек!" У меня на телефоне есть приложение, которое я сначала установил просто в шутку - оно называется "Так говорил Черчилль", каждый день в нем появляется новая цитата из него. Просто несколько строк. И эти строки прекрасны. Мне кажется, что я бы с жизнью расстался в обмен на то, чтобы быть их автором.

Олдман в этой роли неузнаваем

Фото: EAST NEWS

- Каково было произносить его речи перед живой аудиторией? Для съемок ведь построили декорацию Палаты общин, и вы там играли перед 650 статистами?

- Да, 650. Это было не как обычно - когда ты выступаешь перед сотней, а потом на компьютере статистов размножают, у нас были все 650 на площадке. Тут несколько вещей. Во-первых, я раньше не понимал, насколько мы, британцы были близки к тому, чтобы капитулировать перед Гитлером. Мы подошли к этому совсем вплотную. И Черчиль был приперт к стенке, его заставляли идти на сделку с ним, и тогда он вышел из комнаты переговоров, спустился в лондонскую подземку, встретился с обычными людьми, заручился их поддержкой, и произнес знаменитую фразу: "Мы захлебнемся своей кровью, но будем сражаться". Потом вернулся и произнес свою легендарную речь: "На моей стороне все эти люди, и вот что мы будем делать: мы пойдем вперед".

- Вы не нервничали перед тем, как произнести все эти знаменитые фразы?

- Слушайте, ну когда вы снимаетесь, вы часто как канатоходец, идущий по проволоке. У меня то же самое было на фильме "Шпион, выйди вон". Я играл персонажа, которого все любят, несмотря на то, что он вымышленный. Есть Джон Ле Карре, мастер шпионского жанра, есть великий актер Алек Гиннес, который до меня играл Смайли и который для множества людей неотделим от этого персонажа, хотя его играли и другие - и это все равно что идти на битву с драконом. И тогда ты думаешь: "Ну что может случиться самого плохого?" Ты же не заболеешь раком - в крайнем случае, ты просто не очень хорошо сыграешь роль. И здесь худшее, что обо мне могли сказать: "Олдман попытался сыграть Черчилля, и провалился". Но я подумал: "Я встану и скажу: "Я не могу вам предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота - но мы будем сражаться на побережьях". Я заранее выучил все его большие роли, и когда дошло дело до съемок в Палате общин - а эти сцены снимались в самом конце - я ждал их, как ребенок ждет Рождество. Мне хотелось разорвать обертку и увидеть подарок.

"Я БЫЛ БЫ УБОЙНЫМ ГАМЛЕТОМ, НО МНЕ УЖЕ ПОД 60"

- Можно сказать, что это одна из ролей, о которой мечтают все актеры?

- Да, мне правда повезло! Я рано просыпался, меня долго и мучительно гримировали, съемки были длинными и все такое, но в моем видении мира все это не так уж и плохо, когда ты играешь Черчилля. А есть роли, которые я пропустил. Мне всегда казалось, что я мог бы быть хорошим Гамлетом, просто убойным, очень хорошим, но мне скоро 60. Думаю, я еше могу сыграть Яго, или короля Лира, но Гамлет мне не достался. И всегда теперь думаю, что вот мог сыграть - и не сыграл, а должен был. Так сложилась жизнь. А Черчилль был возможностью, такой же страшной, каким испуганным был я - я был просто в ужасе!

- Какой был ключ для постижения образа?

- Единственные его речи, которые я мог послушать - те, которые он на самом деле записывал уже после того, как произносил в Палате общин. Я актер, и он тоже был актером - слушайте, он носил эту смешную викторианскую одежду, и бабочку, и трость, и знал, как выглядит. И, думаю, в Палате общин все звучало гораздо более страстно, гораздо более театрально, чем на записи. Так-то нему просто приехали с радио BBC, он выпил четыре стакана виски и все это наговорил про сражения на побережьях! Да, скорее всего, в Палате он говорил по-другому. У него была уникальная манера говорить, знаменитая, и меня это очень волновало: я-то не пью и не курю, и не знал, как заставить свою глотку выдавать такие же звуки, какие издавал он.

- И как вы справились?

- Это забавно, но я работал с оперным певцом, его зовут Майкл Дин. Он и певец, и преподаватель, И мы сели за пианино и нашли ту клавишу, которая была сродни его регистру голоса - "Это самая низкая нота, и вот так он говорил", - и потом я начал над этим работать. Я в большей степени тенор, мне надо было научиться говорить басом. Когда ты слышишь записи Черчилля, или видишь пленки с ним, ты всегда понимаешь, в каком состоянии он был прошлой ночью. (Смеется). Иногда голос у него высокий и звонкий, а иногда такой низкий, что ты думаешь: "Боже, да он же накануне нажрался!" Я просто ходил по своему дому и репетировал. Дети были наверху в спальне, слышали это, выходили и говорили, "Ой, опять началось про сражения на побережьях!" А собаки сидели и внимательно смотрели на меня.

- Как вам кажется, сюжет "Темных времен" пересекается с сегодняшним политическим ландшафтом?

- Нет, в этом смысле мы не искали никаких перекличек. Просто взяли и рассказали ту старую историю. Для сценариста Энтони МакКартена все началось с четырех великолепных речей, написанных Черчиллем в течение чеырех недель. И он начал во всем этом копаться, всматриваться в этот решающий период в нашей истории. Нет, не надо было искать ничего актуального. У нас сейчас другой тип врага. Если вы посмотрите на Северную Корею, история с ней тянется уже очень долго. Может, она, конечно, и придет когда-нибудь к кульминации и разрешению, но мы живем сегодня в очень, очень изменившемся мире. И я не знаю, что в этом мире делал бы старик. Мы от ораторского искусства ушли к эмоджи!

ПЯТЬ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ФИЛЬМОВ

"Леон"

"Дракула Брэма Стокера"

"Пятый элемент"

"Гарри Поттер и узник Азкабана"

"Шпион, выйди вон"